А. Русанов

Набоковская парадигма лексемы "дар" в пушкинском контексте

В литературе о Владимире Набокове не раз отмечалась уникальность его языка. Сам писатель заметил: "…в течение пятнадцати с лишком лет, я писал по-русски и за эти годы наложил собственный отпечаток на своё орудие, на своего посредника" (10, Т.4, С.133). В уникальном идиостиле Набокова семантика многих слов значительно обогащена, а некоторые из них играют знаковую, почти сакральную роль. В этом ряду одним из первых стоит слово "дар". Подтверждением тому - выбор именно его в качестве названия последнего, итогового для русскоязычного периода творчества Набокова романа "Дар".

Осмысление названия допускает множество трактовок. Так, скрытую полемику с Пушкиным усмотрел в нем А. Долинин (5,С.698). Намек на литературные ""дары", полученные от отцов", которые эмиграция призвана донести до будущих поколений, видит в названии О. Сконечная (13, С.187). Это и благодарно принимаемая жизнь, поскольку окончательному названию "Дар" предшествовал жизнеутверждающий вариант "Да" (14, С.22). Это и "мужающий" литературный дар Федора, все этапы развития его прослежены в романе, а также дар любви Федора и Зины (2, С.26). Естественно это и бесценный "дар литературе", как отозвался о нем в восхищенном письме Набокову известный американский филолог и издатель А. Ярмолинский, прочитав полностью опубликованный роман (3, С.336). Наконец, это признательный и благодарный "Подарок Отчизне", как назвал его сам Набоков в своём последнем романе "Взгляни на Арлекинов!" (9, Т.5, С.100), где писатель "играет" в собственную жизнь.

Текст романа и стихи Набокова явились основой нашего исследования семантики понятия "дар" в набоковском идиостиле. Кроме того, была поставлена задача проанализировать комплекс обращений разного уровня к произведениям Пушкина в их связи с лексемой "дар" и её словоформами.

В работе были применены методы системно-структурного, лексико-семантического, сравнительно-исторического и статистического анализа, основанные на матричном принципе.

В специальной литературе рассматриваемая проблема была затронута только в работе А.Долинина (5), где художественные функции лексемы "дар", её словоформ и производных слов изучены только на лексическом уровне. Таким образом, проблема требует дальнейшей разработки, основанной на интегрированном подходе, что и определило актуальность нашего исследования, его цели и задачи.

Сведения, полученные в результате матричного анализа, позволили установить частотность употребления лексемы "дар" и её словоформ в текстах Набокова: 6 раз в стихах, 8 раз в романе "Дар". При этом, мы намеренно не обращались к производным формам и однокоренным словам.

Слово "дар" имеет в русском языке следующие базовые значения:

-то, что дается безвозмездно, подарок;

-способность, дарование, талант (15,С.364).

В словарях отмечена отнесённость слова "дар" к высокой лексике.

Такую традиционность семантики мы наблюдаем в ранней поэзии Набокова, где им еще не был выработан собственный стиль. Лексема "дар" здесь употребляется в обоих базовых значениях:

Но светлые дары до срока

они, туманные таят… [Здесь и далее везде курсив мой - А.Р.]

("Новый год") (11, С.55)

- имеются в виду подарки;

И вспомнил я свой дар, ненужных светлых муз…

("Художник-нищий") (11, С.154)

-подразумевается поэтический талант. Дар "ненужных… муз" ассоциируется с пушкинским "даром напрасным", строки:

Блаженно-бережно таи

Дар лучезарный, дар страданья…

("Молчи, не вспенивай души…") (11, С.197)

отсылает к тютчевским текстам, а двустишие:

Или достойно дар приму

великолепный и тяжелый…

("Я где-то за городом, в поле") (11, С.330)

соотносится с "Тяжелой лирой" Ходасевича. Как видим, расширение семантики происходит, прежде всего, за счет богатства реминисценций. Эта подборка иллюстрирует позднейшую набоковскую характеристику Ходасевича как "прямого потомка Пушкина по тютчевской линии" (8, С.407). Причём, в художественном сознании Набокова именно дар соединяет разные поколения поэтов: Золотой век русской литературы (Пушкин, Тютчев ) с Серебряным веком (ранний Ходасевич) и с литературой Русского Зарубежья (зрелый Ходасевич и сам Набоков). К такому выводу приводит нас анализ интертекстуальных связей слова "дар" в набоковской поэзии.

В прозе Набоков идет дальше, реализуя новаторские принципы игровой поэтики (1, 7). В частности, для романа "Дар", кроме богатства литературных ассоциаций, характерна игра словами и смыслами. За счет неё осуществляется расширение семантики слов. Так, лексема "дар" употребляется в контексте, допускающем двойное толкование: "…мир в лице нескольких сот любителей литературы, покинувших Петербург, Москву, Киев немедленно оценит его дар" (10, Т.3, С.10). Здесь "дар" - это и литературный талант героя, и его книга как подарок читающей публике. Автор романа как бы балансирует между базовыми значениями лексемы "дар". Кстати, такой игре соответствует дуализм ситуации. Ведь мысли о признании "дара" вызваны в сознании героя первоапрельским розыгрышем его знакомых, т.е. и на сюжетном уровне срабатывает игровой прием (мистификация) (1, С.7-9).

Другой художественный прием, позволяющий зафиксировать расширение семантики, - своеобразное остранение: отрицательный контекст лексемы "дар", контрастирующий с традиционной положительной коннотацией. Например, о художнике Романове Набоков пишет, что "многих… обольстил его резкий и своеобразный дар" (10, Т.3, С. 53). Стало быть, для Набокова "дар" может быть "резким" и даже "обольстительным", тогда как, например, у Пушкина для слова "дар" характерны эпитеты "священный", "дивный", "грозный", впрочем, не исключен и "легкой" (16, Т.1, С.585). Набоков подвергает сомнению традиционную возвышенную коннотацию лексемы "дар", идущую от Пушкина. Автор "Дара" не чужд иронии: "Благодарю тебя, Россия …За чистый и крылатый дар. Икры. Латы. Откуда этот римлянин?" (о пушкинских мотивах этого фрагмента см. 5, С.699).

Пушкин и Набоков по-разному описывают даже саму природу дара. У Пушкина "дар" - это нечто легкое, мимолетное, "моцартовское". У Набокова же Федор "искал создания чего-то нового, ещё неизвестного, настоящего, полностью отвечающего дару, который он как бремя чувствовал в себе" (10, Т.3, С.85). Здесь наблюдается концептуальное расхождение.

На культурологическом уровне также происходит расширение семантики лексемы "дар". "Смешное двустишие о бабочках", вспомнившееся Федору: "То не лист дар Борея, то сидит arborea" (10, Т.3, С.85), упоминая древнегреческое божество северного ветра, ассоциируется с классицистскими псевдомифологическими клише. Подобные клише присутствуют в художественной речи Пушкина, где "дар Харит", "дар Вакха", "дар Морфея" эмблематизируют красоту, вино, сон (18, Т.1, С.584). В данном случае Пушкина и Набокова сближает приверженность единой литературной традиции.

Своей демонстративностью привлекает внимание следующее обращение к Пушкину, связанное с лексемой "дар". Впервые показывая читателю поэта Кончеева, автор называет его человеком, "таинственно разраставшийся талант которого только дар Изоры мог бы пресечь" (10, Т.3, С.59). Лексема "дар" употреблена в синтаксически несвободном словосочетании "дар Изоры", которое является аллюзией к "Моцарту и Сальери" ("дар Изоры" - это яд, "последний дар" жены Сальери). Здесь именно прием аллюзии расширяет семантику лексемы "дар", обогащая её пушкинскими мотивами. Но вновь наблюдается расхождение между поэтикой Пушкина и Набокова. В его "маленькой трагедии" смертельная зависть Сальери с помощью "дара Изоры" губит "легкой дар" Моцарта. А в набоковском романе "сальеризм" Федора несерьёзен, это лишь роль, маска.

Порой обращения Набокова к Пушкину принимают оттенок полемики. В набросках продолжения романа присутствует следующий пассаж: "Да, конечно, напрасно сказал "случайный", и случайно сказал "напрасный", я тут за одно с духовенством, тем более, что для всех растений и животных, с которыми мне приходилось сталкиваться, это безусловный и настоящий…"Ожидаемого ударения не последовало. Голос, смеясь, ушел в темноту…" (4, С.623). Исследователи не раз отмечали (5, С.698), что этот фрагмент возражает строкам Пушкина:

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана ?

Набоков воспринимает жизнь как некий чудесный и бесценный дар, отнюдь не случайный, ибо в тайных узорах судьбы писатель старался прозреть его смысл. Поэтому он (вместе со своим героем, Константином Кирилловичем Годуновым-Чердынцевым) "тут заодно с духовенством", т.е. с митрополитом Филаретом, который возразил Пушкину стихами:

Не напрасно, не случайно

Жизнь судьбою мне дана…(12, С.265)

Этот аксиологический спор разрушает расхожие стереотипы: "гармоничному" и "солнечному" Пушкину жизнь, порой, кажется лишенной смысла, а "холодный экзистенциалист" Набоков благодарно принимает жизнь как "безусловный и настоящий" дар. Таким образом, положительно маркированная сема "жизнь" включена в семантическое поле лексемы "дар" в набоковском идиостиле.

Впрочем, если оставить аксиологию и обратиться к поэтике, то откроется ещё одно расхождение между Пушкиным и Набоковым. Оно, как кажется, обобщает и объясняет все предыдущие. Пушкин в стихотворении "Дар напрасный…" серьёзен и искренен, горький вопрос: "Жизнь, зачем ты мне дана?" вырвался из сокровенных глубин души. А Набоков опять играет словами, каламбурит: "…напрасно сказал "случайный", и случайно сказал "напрасный"…". Для Пушкина поэт - это пророк, призванный "глаголом жечь сердца людей". У Набокова же поэт (Федор в "Даре") признается, что он "лишь искатель словесных приключений", его стих не жжет, а "переливается арлекином" (здесь "арлекин" - и драгоценный, с многоцветной игрой, камень опал, и маска "комедии дель арте"). Сема "игра" - неотъемлемая часть набоковского понятия "дар". Происходит столкновение двух художественных систем и двух эпох - Золотого пушкинского века и века Серебряного, полноправным наследником которого чувствовал себя Набоков. Его понимание жизни и творчества как игры напрямую восходит к художественным исканиям Серебряного века (6, 14), где так много театральности, где так сильна любовь к маске и маскараду, где играют с наследием предшественников. В этом видятся причины разноуровневых расхождений между Пушкиным и Набоковым.

Таким образом, анализ семантики понятия "дар" в идиостиле Набокова позволил зафиксировать расширение смыслового поля этого понятия, во-первых, за счет разнообразной игры смыслами и, во-вторых, благодаря богатству интертекстуальных связей, самый мощный пласт которых составляют пушкинские ассоциации.

1. Апресян Ю.Д. Роман "Дар" в космосе Владимира Набокова //Изв. АН Сер. Лит. и яз.1995№№2, 3.

2. Бойд Б. Набоков, Пушкин, Шекспир// В сб.: А.С. Пушкин и В.В.Набоков. СПб., 1999.

3. Глушанок Г.Б. Работа В.В. Набокова над переводом "Евгения Онегина" в переписке с А.Ц. Ярмолинским// В сб.: А.С. Пушкин и В.В. Набоков. СПб., 1999.м

4. Грейсон Дж. Метаморфозы "Дара"//В.В. Набоков: pro et contra СПб, 1997.

5. Долинин А. Три заметки о романе "Дар" //В.В. Набоков: pro et contra СПб, 1997.

6. Липовецкий М. Эпилог русского модернизма (Художественная философия творчества в "Даре" Набокова) //В.В. Набоков: pro et contra СПб, 1997.

7. Люксембург А. М., Рахимкулова Г.Ф. Магистр игры Вивиан Ван Бок: Игра слов в прозе Владимира Набокова в свете теории каламбура. Ростов н/Д, 1996.

8. Набоков В.В. Лекции по русской литературе (Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев). М., 1996.

9. Набоков В.В. Собрание сочинений американского периода в 5 томах. СПб, 1999.

10. Набоков В.В. Собрание сочинений в 4 томах. М., 1990.

11. Набоков В.В. Стихотворения и поэмы. М., 1991.

12. Никифоров-Волгин В. Пушкин и митрополит Филарет //Тайна Пушкина: Из прозы и публицистики первой эмиграции. М., 1998.

13. Сконечная О.Ю. Вечный жид в творчестве Набокова: Тема Пушкина и Чернышевского//В сб.: А.С. Пушкин и В.В. Набоков. СПб., 1999.

14. Шаховская З.А. В поисках Набокова; Отражения. М., 1991.

15. Словарь русского языка: В 4-х т.т. АН, СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1985-1988, Т.1.

16. Словарь языка Пушкина в 4-х т.т., М., 1956, Т.1.