А. Русанов

Особенности функционирования интертекста в романе В. Набокова "Лолита"

Чтобы прояснить особенности функционирования интертекста в романе В. Набокова "Лолита", следует рассмотреть этот вопрос на конкретном примере.

Так в пятой главе первой части "Лолиты" читаем: "В возрастных пределах между девятью и четырнадцатью годами встречаются девочки, которые для некоторых очарованных странников [курсив мой - А.Р.], вдвое или во много раз старше них, обнаруживают истинную свою сущность - сущность не человеческую, а нимфическую (т.е. демонскую); и этих маленьких избранниц я предлагаю именовать так: нимфетки". (26)¹ Словосочетание "очарованных странников" вызывает в сознании читателя ассоциации с повестью Николая Лескова "Очарованный странник". Эта ассоциация очевидна и, несомненно, запрограммирована автором "Лолиты". Вполне вероятно, что внимательный читатель, осознающий эту запрограммированность, попытается объяснить для себя, зачем автор вводит в текст эту фразу, и станет искать что-либо, сближающее роман Набокова и повесть Лескова.

Таким образом, интертекстуальность возникает в результате того, что Автор создает Текст 1, который отсылает Читателя к Тексту 2. Кроме того, часто (как и в данном случае) Автор "раздваивается" на собственно Автора и Рассказчика. Итак, при анализе интертекста (термин "интертекст" мы трактуем как конкретное проявление интертекстуальности в определенном тексте) необходимо рассмотреть систему отношений

1. Автора и Рассказчика,

2. Автора и Текста 1,

3. Автора и Текста 2,

4. Автора и Читателя,

5. Рассказчика и Текста 1,

6. Рассказчика и Текста 2,

7. Рассказчика и Читателя,

8. Текста 1 и Текста 2,

9. Читателя и Текста 1,

10.Читателя и Текста 2.

Автор - Рассказчик.

"Лолита" дает специфический вариант этих отношений. В романе постоянно подчеркивается нетождественность Автора и Рассказчика, всячески выделяется "зазор" между ними. Гумберт, от лица которого ведется повествование в романе, не имеет полной власти над текстом, и под его пером время от времени проступают адресованные Читателю подсказки настоящего создателя текста - Автора. Одной из форм авторского присутствия в романе является интертекст: не все намеки и отсылки, спрятанные в тексте, известны и понятны Гумберту. В частности, можно предположить, что большинство аллюзий и реминисценций из русской литературы вплетены в ткань повествования Автором, а не Рассказчиком (Гумберт - специалист по французской и английской литературе), в том числе и рассматриваемый пример с "Очарованным странником".

Возможна и другая модель отношений: Рассказчик (главный герой) выступает в роли протагониста Автора, и интертекстуальность подчеркивает единство мнений, суждений и вкусов Рассказчика и Автора. Примером тому может служить роман Набокова "Дар".

Автор - Текст 1.

Набоков всегда настаивал на полной подвластности созданных им художественных миров, в которых он выступает в роли всесильного диктатора². Не менее упорно он отрицал чье-либо влияние на свое творчество, стараясь не давать никаких оснований для подобных предположений, постоянно подчеркивал собственную оригинальность. Следовательно, случайные, т.е. непредвиденные автором, смыслы в его текстах сведены к минимуму. Также допустимо не принимать во внимание полуосознанные или бессознательные подражания, заимствования и мотивы. Таким образом, в произведениях Набокова и, в частности, в романе "Лолита" интертекстуальность сознательна и обусловлена волей Автора, подконтрольна ему и выполняет определенную функцию. Следовательно, решая нелегкую задачу определения того или иного элемента произведения как интертекстуального или неинтертекстуального, необходимо опираться именно на категорию функциональности. (Она будет рассмотрена ниже в рамках отношений Текст 1 - Текст 2 .) Кроме того, для такого определения есть еще один критерий - частотность упоминаний. Творчество Набокова часто рассматривают как некое единство, как метароман³, с устойчивым набором тем, мотивов, сюжетов и т.д. В границах метаромана существует определенный набор авторов и произведений, интересных и значимых для Набокова, и этот интерес выразился в статьях, переводах, лекциях, романах. стихах и рассказах. Так что, если обращения к какому-либо автору есть в других произведениях, то повышаются шансы обнаружить их и в "Лолите".

Автор - Текст 2.

Намеренно вводя в свое произведение гетерогенные элементы, Автор актуализирует оппозицию свое/чужое и вступает в диалог с предшественниками. Так Автор утверждает прежде всего себя, свои художественные, философские и иные концепции. Форму этого утверждения определяет авторское отношение к "чужому". Отношение бывает разным - от безоговорочного согласия до категорического неприятия (невозможно лишь безразличие, к неинтересному незачем и обращаться). При позитивном отношении Автора к "источнику" (Тексту 2) интертекстуальность становится фундаментом, на котором строится собственное здание, опорой, аргументом в виде ссылки на авторитет. В "Лолите" в подобном качестве часто выступают интертекстуальные обращения к Пушкину. Противоположный вариант - негативное отношение Автора к адресату обращений; в этом случае интертекст становится, по выражению Набокова, "пародией, своего рода подкидной доской, позволяющей взлететь в высшие сферы серьезных эмоций"⁴ (такую функцию в романе "Лолита" выполняют аллюзии произведений Достоевского).

Впрочем, между этими двумя полюсами авторского отношения существует самый широкий спектр вариантов и оттенков. Например, рассматриваемый пример с намеком на повесть Лескова представляется двойственным. С одной стороны, определение "очарованные странники" дано людям с сексуальными отклонениями, вроде Гумберта, который совсем не похож на лесковского Ивана Северьяновича Флягина, и в этом проявляется явная ирония Набокова (относившегося к Лескову довольно скептически⁵). Но с другой стороны, набоковский роман и повесть Лескова объединяют темы "очарованности", завороженности красотой, странничества (в прямом и переносном смысле). Поэтому это определение окружено неким поэтическим ореолом, в чем проявляется набоковское признание художественных достоинств "Очарованного странника".

Отрицая или утверждая опыт предшественников, Автор осуществляет художественную эволюцию и одновременно рефлектирует, размышляет над ней. Формой, в которой выражается этот процесс, становится интертекстуальность, а результатом - выстраивание литературной традиции и литературной иерархии (оценки и суждения автора выводят в первый ряд одних и опровергают авторитет других).

Особый вид интертекстуальности - обращение к собственным текстам, т.е. автоинтертекстуальность. Это одна из форм личной эволюции писателя: возвращение к прежним темам и идеям но уже на новом, более высоком уровне понимания.

Автор - Читатель.

Набоков не раз уподоблял литературное творчество составлению шахматных задач⁶: цель Читателя разгадать все головоломки и миновать все ловушки, которые приготовил для него автор. Стратегия загадки, положенная в основу литературного произведения, актуализирует интертекст как одну из форм сокрытия истинного смысла. Читатель оказывается в ситуации испытания, своеобразного теста: заметит он или нет аллюзию, цитату, реминисценцию и т.д. Впрочем, по утверждению Набокова, подлинное восприятие текста это не чтение, а перечитывание⁷, поэтому именно перечитывателю адресует Набоков свои интертекстуальные загадки, к постижению которых Читатель приближается, заново перечитывая текст.

Кроме того, через интертекст Автор выражает свое отношение к текстам-предшественникам. Совпадение/несовпадение авторского и читательского отношения к ним дает дополнительные возможности для игры с Читателем, способы которой варьируются от агитации до провокации. Рассматриваемый пример с "Очарованным странником" - скорее провокационный по отношению к традиционному читательскому восприятию Лескова.

Рассказчик - Текст 1.

Рассказчик - это способ сохранения авторского инкогнито, та маска, за которой скрывает себя от Читателя Автор, выдавая "подставное лицо" за создателя текста. Но Набоков не стремится к полному инкогнито и время от времени демонстрирует себя читателю. Знаками авторского присутствия в тексте становятся элементы интертекста, в том числе и аллюзия "Очарованного странника". Здесь за словами Гумберта слышен голос Набокова.

Эта ситуация осложняется тем, что для набоковских романов характерен тип ненадежного рассказчика, который не желает сообщать читателю всей правды и пытается кое-что скрыть. Читатель же должен по присутствующим в тексте намекам догадаться, что утаивает рассказчик. И вновь интертекст помогает это сделать.

Таким образом интертекст становится формой разоблачения Рассказчика, не имеющего полной власти над текстом.

Рассказчик - Текст 2.

Существование Рассказчика обеспечивает дополнительные возможности для интертекстуальной игры смыслов. Незнание Рассказчика текстов-источников может подчеркивать его "фиктивность". Если же интертекст для него прозрачен, то может обыгрываться совпадение/несовпадение отношений к претексту Рассказчика и Автора.

Рассказчик - Читатель.

Рассказчик и Читатель в романах Набокова подобны преступнику и сыщику в детективе: один пытается скрыть тайну, другой - разгадать. Их отношения могут принимать самую разную эмоциональную окраску. Особенно это характерно для "Лолиты": отношение читателя к Гумберту, конечно, в каждом случае индивидуально, а отношение Гумберта к своему возможному читателю амбивалентно. Оно колеблется от ироничного презрения: "Не могу объяснить моему ученому читателю (брови которого, вероятно, так полезли вверх, что уже доехали до затылка через всю плешь), каким образом я это понял" (64), до любви: "…мой читатель (ах, если бы я мог вообразить его в виде светлобородого эрудита, посасывающего розовыми губами la pomme de sa canne и упивающегося моим манускриптом!)" (278).

Текст 1 - Текст 2.

Многообразие интертекстуальных элементов и межтекстовых связей в художественных текстах охвачено в классификации Н. Фатеевой⁸:

I. Собственно интертекстуальность, образующая конструкции "текст в тексте".

1.1. Цитаты.

1.1.1. Цитаты с атрибуцией.

1.1.2. Цитаты без атрибуции.

1.2. Аллюзии.

1.2.1. Аллюзии с атрибуцией.

1.2.2. Неатрибутированные аллюзии.

1.3. Центонные тексты.

II. Паратекстуальность, или отношение текста к своему заглавию, эпиграфу, послесловию.

2.1. Цитаты-заглавия.

2.2. Эпиграфы.

III. Метатекстуальность как комментирующая ссылка на претекст.

3.1. Интертекст-пересказ.

3.2. Вариации на тему претекста.

3.3. Дописывание "чужого" текста.

3.4. Языковая игра с претекстами.

IV. Гипертекстуальность как осмеяние или пародирование одним текстом другого.

V. Архитекстуальность, понимаемая как жанровая связь текстов.

VI. Иные модели и случаи интертекстуальности.

6.1. Интертекст как троп или стилистическая фигура.

6.2. Интертекстуальные тропы и стилистические фигуры.

6.3. Звуко-слоговой и морфемный типы интертекста.

6.4. Заимствование приема.

VII. Поэтическая парадигма.

Что касается функций интертекста, то все они сводятся к трем основным:

1. металитературная рефлексия;

2. выстраивание литературной традиции;

3. смысловое обогащение текста.

Все три функции могут быть присущи одному интертекстуальному элементу.

Кроме того, рассматривая проблему интертекстуальности на примере романа "Лолита", необходимо принять во внимание такой аспект как эротическая природа интертекста⁹.

Текст 1 - Читатель.

Для Читателя главное назначение интертекста - это "радость узнавания", эстетическое наслаждение от разгадывания намеков и загадок, спрятанных Автором в Тексте 1. По утверждению Н. Фатеевой, "с точки зрения читателя интертекстуальность - это установка на (1) более углубленное понимание текста или (2) разрешение непонимания текста (текстовых аномалий) за счет установления многомерных связей с другими текстами"¹⁰.

Читатель - Текст 2.

Нельзя забывать, что Текст 2 - обозначение весьма условное, поскольку существует феномен "фокусировки" интертекста¹¹, т.е. адресат аллюзии может иметь разные масштабы - от конкретной цитаты конкретного произведения до литературы отдельной эпохи или страны. Степень "фокусировки" зависит не только от авторских интенций, но и от эрудированности Читателя, которая может стать предметом авторской проверки или игры (например, в форме мистификации, отсылки к несуществующему автору или произведению).

Отношения Автора и Читателя к текстам-источникам могут совпадать или не совпадать, и зачастую интертекстуальность позволяет взглянуть по-новому на традиционные и хорошо знакомые тексты.

¹ Здесь и далее роман "Лолита" цитируется по изданию: Набоков В.В. Американский период. Собрание сочинений в 5 томах. - СПб., 1999. Т.2. назад

² Например, в интервью А. Аппелю: "Замысел романа закреплен в моем воображении накрепко, и каждый персонаж следует тем путем, который я для него навоображал. Я в этом мире абсолютный диктатор, поскольку только я один и отвечаю за его прочность и подлинность" (Набоков В.В. Американский период. Собрание сочинений в 5 томах. - СПб., 1999. Т.3, С. 596). назад

³ "Экзистенциальная устойчивость авторских намерений ведет к тому, что романы писателя группируются в метароман (или, иначе сказать, "надроман", объединяющий несколько романов), обладающий известной прафабулой, матрицируемой, репродуцируемой в каждом отдельном произведении при разнообразии сюжетных ходов и развязок, предполагающих известную гибкость одной и той же фабульной проблемы" (Ерофеев В. Русская проза Владимира Набокова // Набоков В.В. Собрание сочинений в 4 томах М., 1990. Т.1 С. 13). назад

⁴ "Подлинная жизнь Себастьяна Найта" (Набоков В.В. Bend Sinister: Романы. СПб., 1993. С.71.) назад

⁵ Подтверждением тому может служить цитата из романа "Дар": " - Что вы скажете, например, о Лескове?" "Да что-ж... У него в слоге попадаются забавные англицизмы, вроде "это была дурная вещь" вместо "плохо дело". Но всякие там нарочитые "аболоны"... - нет, увольте, мне не смешно. А многословие... матушки! "Соборян" без урона можно было бы сократить до двух газетных подвалов. И я не знаю, что хуже, - его добродетельные британцы или добродетельные попы". назад

⁶ Например в "Других берегах": " Но чего бы я ни сказал о задачном творчестве, я вряд ли бы мог до конца объяснить блаженную суть работы. В этом творчестве есть точки соприкосновения с сочинительством…" (Набоков В.В. Собрание сочинений в 4 томах М., 1990. Т.4 С. 290). назад

⁷ Набоков утверждает это в статье "О хороших читателях и хороших писателях": "Пусть это покажется странным, но книгу вообще нельзя читать - ее можно только перечитывать" (Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе. М., 1998. С. 25). назад

⁸ Н. Букс пишет об "очевидном сходстве художественного механизма аллюзии и эротики" (Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова. М., 1998. С.184). назад

⁹ Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М., 2000. С.16. назад

¹⁰ Апресян Ю.Д. Роман "Дар" в космосе Владимира Набокова // Изв. АН Сер. Лит. и яз. 1995, №2. С.13. назад

¹¹ "Если "чужой" элемент фигурирует интертекстуально, то может возникнуть вопрос о том, на каком уровне и в каком объеме он взаимодействует с использующим его текстом. Здесь мыслимы самые различные случаи, обусловленные как возможностями читателя, так и интенциями автора. Полноценность прочтения и эстетическое удовлетворение могут зависеть от того, с какой точностью читатель отдает себе отчет в происхождении цитаты или реминисценции ("что-то литературное", "что-то романтическое", "что-то из Пушкина", "цитата из "Цыган" и т.п.)" (Щеглов Ю.К. О pоманах И.Ильфа и Е.Петpова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"//Ильф И., Петpов Е. Двенадцать стульев. М.,1995. С.85). назад